 |
|
|
|
|
Текст #000264
В «Семи часах...» выполнено главное требование жанра: ЧП на «Сильном», шторм — это слом обычного, естественного хода вещей. Герои оказываются в антинормальных условиях. Однако «Семь часов...» остается в рамках нравоучительной ленты. Она только рядится в приключенческие одежды. Из каждой сцены, будто шило из мешка, торчит морализующее поучение: как хорошо быть незаметным и заурядным. Только перед такими пасуют трудности. Главное — поступать по правилам, действовать «как надо». Даже фигура ослушника Нечаева этому не противоречит. Он меняет курс вопреки служебным предписаниям, но выполняет правила другие — морской солидарности.
Нравоучительность сама по себе — не зазорна. Но для приключенческого фильма ее мало, он способен на большее. Не зря его именуют «остросюжетным». Одна из лучших, я думаю, остросюжетных картин у нас — «Место встречи изменить нельзя». Там оперативный работник МУРа лейтенант Шарапов выдает себя за уголовника и отправляется к бандитам, в самое их логово. Острота сюжета обнажается, становится физически ощутимой. Вместо того чтобы разрешиться, погаснуть, она с каждым поворотом действия возрастает, становится предельной. Подлинно приключенческие фильмы создают силовое поле высокого напряжения. Оно втягивает в себя не только героев, но и зрителя. Умелые авторы это поле старательно взращивают, не дают ослабнуть его напряжению. Напряжение нужно не ради его самого, но для того, чтобы пронзительнее ощутились подспудные силы, движущие событиями.
Полуморализаторские - полуприключенческие фильмы производят впечатление межеумочное. Их не хватает и на проповедь, и на остроту. Нравоучительность низводится до элементарных прописей. Приключенческие ходы и приемы иллюстрируют эти прописи. Оба начала на том только теряют. Так было в «Семи часах до гибели». В фильме «Таможня» — тот же грех. «Таможня» напоминает «роман воспитания», наряженный под детектив.
«Роман воспитания» рассказывал о вступлении юноши в жизнь; «Таможня» — о вступлении молодого человека в должность. Юрий Хорунжев принят в портовую таможню. В начале фильма он проводит свой первый досмотр. Тут же ему удается обнаружить партию припрятанных золотых монет.
В начальных эпизодах Хорунжев слушает инструктаж о местах на корабле, где удавалось прятать контрабанду. Их оказывается — ни много, ни мало — тридцать тысяч! Случилось так, что Хорунжеву приходится досматривать личные вещи друга детства — судового врача Виктора Малышева. Врач только что вернулся из заграничного рейса. Друг таможенника, как жена Цезаря, — выше подозрений. Хорунжев ставит приятелю штампик на декларации и отпускает, не заглянув в чемодан. Напрасно он так поступил — в чемодане лежали золотые монеты, подброшенные преступником. Выполни Хорунжев свой профессиональный долг — не произошла бы потом череда драматических событий.
Новоиспеченный специалист не предвидит их хода и впадает в амбицию. Никитину, старшему коллеге, опекуну стажеров, он говорит, что не нравится ему профессия — вроде приходится в чужих карманах рыться. Опытный Никитин сразу же ставит диагноз: «Знакомых пришлось досматривать?» Мнительность героя малосимпатична: не будь приятелева чемоданчика, возроптал бы Хорунжев против своего занятия? И почему багаж людей, лично ему неизвестных, у Хорунжева таких чувств не вызывает? Никитин пробует убедить товарища взглянуть на дело не с частной, а с профессиональной точки зрения: «Возят к нам всякую мерзость. Вывозят ценности, национальное достояние. Грабят страну». Никитин, Хорунжев и все, кто с ними, — они и есть заградительный кордон на пути подобных экспортно-импортных операций.
Если бы Никитин задумался над дальнейшим поведением коллеги, то понял бы, что на государственную точку зрения Хорунжев не встал. Примирила таможенника с профессией печальная судьба друга, то есть мотивы личные. кулеры в Крыму кулер для воды Крым купить кулер для воды по Крыму
|
