 |
|
|
|
|
Текст #000291
Тот же Любимцев при всей своей молодости уже около десяти лет на трубопроводных трассах. Его рабочая высота — рекорды на монтаже и сварке трубопровода. Далеко не все гладко в его бригадирской биографии, которая насчитывает всего второй год. Немало пришлось бороться за коллектив — народ ведь здесь разный, каждая бригада — «сборная страны»: отовсюду едут в Уренгой и Надым люди. Кто за вполне ощутимыми большими заработками. Кто ищет дело по плечу, а кто и от незадавшейся семейной, рабочей или просто несложившейся житейской ситуации стремится на Север. Шестьдесят разных людей, а коллектив один — бригада.
Или другой герой картины, человек, обладающий активной жизненной позицией, — Валентина Яковлевна Беляева, руководитель потока, ведущего прокладку магистрали в Горьковской области. Пятьсот мужчин в ее потоке. Легко ли ей, женщине, управлять всеми этими бородатыми мужиками, прокаленными среднеазиатским солнцем, дублеными степными ветрами и сибирскими морозами? И об этом тоже будет рассказывать фильм Григорьева — о женщине, нашедшей свою судьбу в кочевой жизни строителя трубопроводов.
Или еще один герой картины — работающий на Ямале буровой мастер Павел Гаврилович Кожевников. Человек, известный всей стране, лауреат Государственной премии СССР. Снимать таких людей нелегко: привыкнув к разного рода интервью, они вдруг начинают говорить газетными фразами, полагая из собственного опыта, что именно это и нужно для съемок. Группа Григорьева вышла из сложного положения, на мой взгляд, блестяще.
Долго наблюдали за Кожевниковым, пытаясь подсмотреть ситуацию, в которой наиболее просто и конкретно выражался бы характер бурового мастера. И нашли. Кожевников — любитель бильярда. В одном из вагончиков его бригады стоит стол, у которого собираются люди, свободные от смены. Как же катает шары буровой мастер! Словно гвозди забивает — резко, коротким сильным ударом...
Вот во время такой игры на бильярде и разговаривали кинематографисты с Кожевниковым. Говорили не о процентах, не о пройденных вглубь метрах и пробуренных скважинах. Говорили о тундре. О том, что каждый гусеничный след на ее теле — незаживающая рана.
Об оврагах, образующихся там, где всего один раз прошел вездеход.
О невосполнимом уроне, который может принести чуткой северной природе ухарь-строитель, не задумывающийся о том, что будет с тундрой после окончания стройки.
Кожевникову все это не безразлично. Настоящие лекции читает он своим товарищам о тундре. Строит деревянные тротуары вокруг буровой — с тем чтобы только не потревожить лишний раз беззащитный покров приполярной земли.
Бригадир говорил об этом и щурил глаз, целясь очередным шаром в лузу. От короткого замаха кия и фразы его были короткими, отрывистыми. Что ни фраза — шар. Что ни слово — удар.
Так рождалась особая драматургия эпизода. Человек в двухминутном интервью показывал непростой свой характер, силу свою и любовь к общей нашей Земле. Интервью во время игры на бильярде — ситуация явно пограничная; Но можно понять и Григорьева — он хотел сбить героя с привычного штампа, заставить его забыть о том, что знает, как давать интервью «киношникам», забыть вообще это жаргонное словцо и весь свой предыдущий опыт общения с представителями десятой музы.
...Я слушал, как забивает слова-шары в лузу-микрофон буровой мастер Кожевников.
Смотрел, как заставляет двигаться «Арефлекс» в такт мысли героя оператор Александров.
Замечал, как, сдерживая собственные нервы, руководит съемкой режиссер Григорьев. Украинец из Киева принял участие в Антальском мараыоне читати тут про успехи земляка.
|
